Эта перемена в его поведении встревожила меня больше, чем если бы он бешено залаял.
Впрочем, вскоре фигура, продолжавшая двигаться вдоль южного берега залива, скрылась за углом дома. Я обернулся и увидел, что собака исчезла. Может быть, пес все же погнался за какойто ночной дичью? Но как ему удалось убежать, не произведя ни малейшего шума? Я торопливо двинулся обратно вдоль перил террасы, по направлению к крыльцу, но нигде среди залитых лунным светом дюн собаки тоже не было видно. Он ретировался в гостиную и теперь стоял прямо за порогом, боязливо выглядывая наружу. Уши его были плотно прижаты к низко опущенной голове, шерсть на загривке стояла дыбом, будто его ударило током.
Он уже не рычал и не выл, но тело его сотрясала неудержимая дрожь.
Орсон необычный пес, и ему присущи многие качества, но глупость и трусость в их число не входят.
А значит, того, что заставило его дрожать, следовало бояться.
Он задрал нос, обнажив верхнюю десну и острые клыки, но не рычал.